– Ничего непоправимого.

– Я прослежу, – заверил подругу Жар. – В конце концов, это всего лишь крыса!

– Пока, – ощерился Альк и, быстро перебирая лапками, вернулся к Рыске под платье.

Тетя Нилуня была как свежий мед: на кончике ложечки восхитителен, но от выпитого залпом стакана все кишки слипнутся. Поэтому наставник Берек предпочитал принимать ее в небольших дозах, неизменно отказываясь от ночлега. Сегодня же тетушка оказалась особенно невыносима: ее любимый внучек, которого путник втайне терпеть не мог, отчудил такое, что по Пристаням еще год анекдоты ходить будут. Нилуня рыдала, сморкалась в платок и плечо племянника, и даже пирожки у нее – невероятно! – подгорели. Берек расплывчато пообещал что-нибудь сделать (может, даже и сделает), но сейчас думать об этом не хотелось. Тетушка была лишь поводом вырваться из тесных стен Пристани, отдохнуть от глупости учеников и склочности коллег. Путник нарочно растягивал удовольствие, позволяя нетопырю плестись шагом. До темноты как раз довезет до придорожной кормильни с лучшей варенухой в округе.

А еще Берека преследовало предвкушение чего-то приятного, забавного и полезного. «Кошель на дороге найду?» – от нечего делать начал гадать он. Близко, но не то. «Или встречу прекрасную девушку?» Еще теплее…

Нетопырь всхрапнул и прижался к обочине. Задумавшийся путник поднял голову и, вздрогнув, выронил недоеденный пирожок, щедро умащенный тетушкиными слезами: навстречу ему шли две закутанные в дешевые холщовые плащи фигуры. На головах у них красовались холщовые же торбы со свисающими до поясов лямками. В криво прорезанных дырках дико посверкивали глаза.

Жертва и похитители в звенящей тишине поравнялись и… разошлись, неотрывно таращась друг на друга. Путник чуть с нетопыря не свалился, выворачивая шею им вслед. Пройдя еще шагов тридцать, странные типы неожиданно подскочили и опрометью кинулись в придорожные кусты, хрустя ветками. Один – кажется, женщина – тоненько подвывал на бегу, размахивая арбалетом, как сковородкой.

Берек натянул поводья. Что за бред?!

Жар катался по земле, зажимая рот руками, чтобы не хохотать на весь лес.

– Бесстрашные разбойники, – безжалостно комментировал Альк, сидящий на сорванной Рыской торбе. – Гроза дорог и путников! Вы бы с ним хоть поздоровались, что ли. Хорошего пути пожелали.

Рыска чуть не плакала от стыда. Это у нее внезапно сдали нервы, заставив броситься наутек и сдернуть за собой друга. Жар тоже оплошал: так и не отважился заступить путнику дорогу и наставить спрятанный под плащом арбалет.

– Но как он на нас смотрел! – наконец смог выдавить вор, цветом лица почти сравнявшийся с закатным небом. – Честное слово, мне за такой спектакль и сребра не жалко!

– И что нам теперь, догонять его? – жалобно спросила Рыска.

Вся подготовка, все шесть лучин ожидания насмарку! Как Альк и предсказывал, путник появился на старом тракте вечером, когда основная часть купцов и путешественников давно проехала, – в дорогу пускались обычно с утра, на крайняк после обеда. Ни свидетелей не было, ни помех, а она так опозорилась!

– Бесполезно. На коровах за нетопырем не угнаться. – Крыс сосредоточенно о чем-то размышлял. – И врасплох его уже не застать.

Жар осторожно вытащил из арбалета болт и спустил курок. Тетива сухо, разочарованно щелкнула. Рыскин разрядился еще на бегу, от тряски. Куда ушла стрела, беглецы даже не заметили.

– А если другого подкараулить? Или тебе именно этот нужен?

– Рыска, ты что-нибудь чувствуешь?

– Хорош издеваться, – шмыгнула носом девушка. – Да, мне очень стыдно! Доволен?

– А страшно?

– Чего? – растерялась Рыска. – А должно?

– Не знаю. Это-то мне и не нравится. Подойди поближе.

Девушка присела на корточки возле торбы, протянула руку. Альк подался вперед, едва коснувшись ее усами, – и Рыска вскрикнула, словно ожегшись, а в живот хлынула знакомая леденящая волна дурного предчувствия.

Чем оно вызвано, долго гадать не пришлось. Кусты негрозно зашуршали, и на полянку выбрался путник.

– Ага, – бегло осмотревшись, сказал он, и по худощавому лицу растеклось мрачное удовлетворение. – Кого я вижу!

Крыс зашипел. Поток исходящей от него ненависти был так силен, что даже в слова не оформился.

Рыска вскочила. Путник перевел взгляд на нее, и девушке почудилось, будто ее рассматривает стрекоза: сотни мелких-мелких отражений в глазах-сотах, каждое из которых неуловимо отличается друг от друга. Хотя глаза у мужчины были совершенно нормальные, карие.

– Ты не путница, – задумчиво заключил он. – Просто видунья. Шальная, необученная… глупая. Где ты взяла крысу?

– Нашла. – Рыска попятилась, почуяв, как от путника волной расползается и крепчает злой холод. Жар, напротив, выступил вперед, загораживая подругу и отчаянно жалея, что успел разрядить арбалет.

– Нашла… вот так просто шла-шла и на дорожке нашла?

– На полянке. Нетопыря волки задрали, ну я и… – неловко пояснила девушка.

– А что это был за спектакль с торбами?

– Мы, – Рыска снова зарделась, – хотели вас… привлечь ваше внимание.

– Привлекли, – согласился путник, не только заметив ее заминку, но и, увы, правильно ее истолковав. – И зачем же я вам понадобился? Решили вернуть мне собственность общины?

– Он не ваша собственность, – чуть слышно прошептала девушка. Чувство опасности стало таким сильным, что покалывало в пятках. Пару ему составляла твердая, безжалостная уверенность: бежать поздно и некуда. Терять тоже нечего. – Расскажите нам, как его расколдовать!

– Да они совсем идиоты, – пробормотал Берек, ничуть не смущаясь, что все его прекрасно слышат. Потом снова поглядел на крыса и, догадавшись, от души расхохотался: – Ты им не сказал? Ну конечно нет! Иначе трусливые весчане подбросили бы тебя к порогу ближайшей Пристани и задали стрекача, не постучавшись. И что же ты им наплел? Что ты сын заморского тсаря, похищенный из отчего дворца злым путником? Или волшебная говорящая зверюшка, которую обманом пленили и истязают жестокие люди?

Угрюмо сгорбившийся Альк ничего не ответил. По крайней мере, слышимого Рыске и Жару.

– Ну тогда я скажу. – Берек развернулся к весчанам и с удовольствием сообщил: – Он тоже путник. Такой же, как я. Просто ему чуть-чуть не повезло с жеребьевкой, и теперь он пытается ее переиграть. За ваш счет.

– Неправда. За свой собственный.

– Все, пора кончать эту комедию. – Путник повелительно протянул к Альку руку: – Иди сюда.

Крыс ощерился. Рыска не могла понять, почему он не убегает. С наглым и, как оказалось, подлым нравом Алька это никак не вязалось.

– Не глупи. Ты сам на это подписался.

– Не на это.

– Предпочитаешь прожить вольную крысиную жизнь и сдохнуть в зубах у кошки? Но ведь когда ты просился в Пристань, то наверняка пел по-другому! «Если мне повезет, я понесу людям свой дар, если нет – отдам его достойнейшему». А? И втайне конечно же был уверен: повезет. Потому что талантливый, сильный и умный. Потому что крысой себя не представлял, а вот путником – очень даже. И вдруг такая незадача! Смирись, гордец. Кто-то должен быть «свечой», а кто-то путником, иначе дороги утонут во тьме.

Альк молчал, по-прежнему не двигаясь с места. Но и раскаяния в его взгляде не было, только животная ярость загнанной в угол крысы. Которые, как известно, пребольно кусаются.

Берек понял, что дальнейшая говорильня бесполезна – его уже не слушают. Потянулся к горлу, чтобы расстегнуть плащ и обмотать им руку, но спохватился, что оставил его при седле. Рукава же рубашки слишком коротки и тонки, чтобы безнаказанно изловить острозубую тварь. Путник почесал еще не укушенное, но прозорливо зудящее запястье и велел девушке:

– Поймай этого лжеца.

– Как?! Я его тоже боюсь! – вырвалось у Рыски искренне. Сейчас Альк как никогда напоминал чудище из ее детских кошмаров, она бы даже под страхом смерти к нему шагу не сделала.