– Стража! – Вор безошибочно опознал эти размеренные громкие шаги. Пришлось поспешно отступать за угол стены и пережидать.

Стражники никуда не торопились. Остановилась перед воротами, посвистели псу. Тот приветливо вильнул хвостом, но подбегать не стал.

– Мой дядька себе тоже щенка завел, посадил на цепь – подвалившее добро сторожить.

– Крупного?

– Ага. Надеюсь, вырастет – сожрет его! – Стражник зло сплюнул.

– Все судитесь?

– Если бы! Тянет и тянет, то сердце у него прихватило, то какую-то бумагу из Ринстана привезти должны… Ждет, поганец, когда война начнется, тогда вообще не до судов будет, а потом поди чего докажи.

Пустой треп затянулся на пол-лучины. Когда Жар с Альком наконец смогли выбраться из тени, ни в одном из окон свет не горел.

– И во сколько бы ты такой заказ оценил? – поинтересовался саврянин, напоследок заглядевшись на дом.

– Ну… за десяток золотых взялся бы, наверное, – прикинул вор. – Плюс четверть от стоимости, если найду.

– Всего?!

– Да, дело-то несложное.

– А пес?

– Пес… – Жар сунул руку в сумку – как у любого порядочного вора, мелкие вещицы там не валялись в куче, а были тщательно рассованы по многочисленным кармашкам – и достал черный кожаный мешочек, а из него – влажный тряпичный сверток.

Парень осторожно, ногтями за краешки, расправил тряпку. Внутри лежал комок чего-то коричневого, липкого, напоминающего пчелиный клей или кое-что менее целебное. Запах у него был резкий, не сказать чтобы противный, но очень странный, несъедобный.

– Так он тебе и будет жрать отраву, – недоверчиво хмыкнул Альк.

– Это не отрава.

Вор отщипнул кусочек, скатал в шарик. Взглянул на пса и добавил еще полстолька.

– Фьють, фьють, иди сюда, дружок!

Шарик упал в траву в трех-четырех шагах от собачьей морды. Жар запросто мог попасть и в кончик носа, но побоялся, что пес поймает «цыпу» на лету и сожрет. Было у него уже такое, сглотнул и снова гавкает.

Серый неторопливо поднялся и подошел к приманке. Вид у него был очень скептический: «Да-да, дорогие грабители, меня натаскали не брать подачек от чужих. Но на всякий случай проверю, что за гадость вы нам подбросили».

Пес опустил морду, принюхался (глазами продолжая жечь чужаков) и внезапно взъерошился от загривка до кончика хвоста. Уши встали как каменные, а задние лапы, напротив, неудержимо заплясали. Серый тоненько заскулил, обежал ими три круга, словно привязанный за нос, потом с размаху плюхнулся на бок и начал червяком извиваться в траве, сладострастно урча.

– Порядок, – довольно сказал Жар. – Путь свободен.

Альк с сомнением поглядел на спятившего пса:

– Он не опомнится, когда мы окажемся во дворе?

Вор снисходительно ухмыльнулся:

– А ты бы слез с бабы, когда она уже кричит: «Да, ДА-А-А, возьми меня, животное!!!»?

– Смотря что кричит ее муж.

Жар хохотнул, оценив шутку. Наедине мужчины ладили друг с другом намного лучше, чем при Рыске. Впрочем, это уже давным-давно заметили капитаны, настрого заказав женщинам путь на палубу.

– Ну давай проверим. – Вор коротко (что вовсе не значит небрежно, глаз у него был ого-го как наметан) осмотрелся и ящерицей полез по стене. По воротам было бы проще, но они уж слишком на виду.

«Грабители» спрыгнули во двор одновременно, замерли и настороженно уставились на пса. Тот продолжал кататься, дрыгать лапами и пускать слюни, не замечая ничего вокруг.

– Надолго его хватит?

– Лучина где-то. Если не управимся, придется новый шарик кидать. Или пес так умается, что ему будет уже все равно. Безотказное средство! – Вор, крадучись, обошел дом вдоль стены.

– А с суками что делать?

– Их мало кто держит. Суки они суки и есть. Больше хлопот от местных кобелей, чем от воров. Вон то окошко видишь? Приоткрыто. Запросто можно залезть.

– По голой стене? – не поверил Альк.

– По веревке. – Жар снова открыл сумку. – Люблю я эти выступающие коньки! Даже «кошки» не надо.

В отличие от лекаря, вор сумел бы завязать скользящий узел даже спросонья на ощупь. И с первого раза накинуть петлю хоть на шишку под макушкой елки, как обучал Щучье Рыло (тогда-то Жара и пожаловали шапкой).

– Смог бы по такой забраться? – поинтересовался он, проверив крепость веревки.

– Запросто. – Альк не стал плевать на ладони, как рисующийся новичок, а просто подпрыгнул и полез.

Веревка была тонкой и скользкой, но выручали навязанные через каждую ладонь узлы. Поднявшись до уровня окна, саврянин качнулся маятником и со второго раза поставил ногу на подоконник. Подтянулся, выпустил распрямившуюся веревку.

Жар, чтобы не уронить воровской чести, полез следом. Медленнее, чем Альк, зато веревка почти не раскачивалась, не привлекая лишнего внимания. И приподоконился он совершенно бесшумно.

Саврянин уже был внутри, но от окна не отходил, подозрительно щурясь и прислушиваясь. Воровское же зрение мало уступало совиному, и Жар с ходу определил, что комната пуста.

– Хозяйская спальня, – прошептал он. – Удачненько мы попали!

– А где тогда сама толстуха?

В доме было тихо-тихо, только откуда-то снизу доносился храп да сонно курлыкали под крышей дикие голуби.

– Ты только погляди на это! – восхитился Жар, поднимая с маленького прикроватного столика тяжелую, металлически побрякивающую гроздь. – И впрямь где попало валяются.

– Положи и уходим отсюда. – Альк решительно поставил ногу на подоконник.

– В общем, – заключил вор, с сожалением роняя ожерелье обратно, – было бы желание. А обокрасть – раз плюнуть.

И тут дверь распахнулась.

Вначале Жару показалось, что на пороге стоит беспокойник в широко развевающемся саване. Потом – что какой-то шутник заткнул проем белым тюфяком.

Но это оказалась всего лишь ночная рубаха госпожи Два Дубка. И собственно госпожа в оной.

Очевидно, хозяйка дома решила немножко подкрепиться под покровом темноты, но это шло вразрез с лекарскими заветами. Поэтому толстуха не стала звать служанку, которая непременно ее заложит, а на цыпочках спустилась в кухню и нагребла на тарелку всяких лакомств, колбаса вперемешку с липкими пирожными. За полгода лечения Лестена наловчилась делать это бесшумно, как кошка, умудрившись застать врасплох даже вора.

Целую щепку они ошеломленно таращились друг на друга, потом Жар оглянулся на Алька, надеясь, что этот всегда найдет что сказать – самому вору что-то ничего в голову не лезло, – но саврянина в комнате уже не было.

«Сбежал, крыса, подельника в мышеловке бросил!» – с ненавистью подумал Жар, сжимая кулаки.

Но тут из-за тучи выглянула луна, швырнула горсть лучей в окошко, и вор увидел лежащие на полу штаны.

Альк длинно и смачно выругался, но без Рыски его никто не услышал. Злился он больше на себя: увлекся, как мальчишка, и проморгал появление хозяйки. Впрочем, крыс и сейчас не чувствовал особой опасности. Разве что патлатый недоумок потеряет голову и сиганет в окно без веревки, но вероятность этого очень и очень мала.

Выбравшись из-под штанов, Альк побежал было к Жару, держась тени под стеной, но ощутил, что упускает что-то очень важное. Крыс встал на дыбки, пошевелил усами, пытаясь понять, что подсказывает дар. Где-то рядом… что-то нужное…

Под кроватью что-то шевельнулось. Клок пыли? Нет, у них не бывает блестящих глаз-смородинок и цокающих по полу коготков…

Альк ощетинился, задрал голову и оскалил зубы. Он понятия не имел, как общаются крысы, но тело само облекало его намерения в подходящую форму. Более того – накатило муторное ощущение, что Альк тут вообще не нужен, пусть подвинется, уйдет, уступит власть…

Да только удастся ли вернуться?

Альк упрямо сгорбился, превозмогая жгучее желание броситься на чужую крысу и клубком покатиться с ней по полу, яростно кусая за что ни попадя. Нет. Я здесь главный. Сам разберусь. Пусть хуже, пусть больнее, но лучше проиграть бой этой твари, чем той.

Однако крыса не собиралась на него нападать. Напротив – заискивающе попятилась, развернулась и шмыгнула обратно в нору, словно приглашая за собой. Альк расслабился и задумчиво поскреб за ухом задней лапой. Чувство зова усилилось. Знать бы еще, кому дар обещает выгоду – человеку или крысе? Чем дальше, тем больше Альк начинал их путать, и это не на шутку его пугало.